Антон Волков - Битва за Свет [СИ]

Я взглянул на часы, но даже не запомнил, сколько было времени, потому что вспомнил про то, что этими часами мне предстояло расплатиться с хозяином кафе, который в тот момент как раз направлялся к нашему столику, неся на подносе последние две чашечки кофе для Шталенкова и Андрея. Я отщёлкнул крепёж на металлическом браслете своих часов и с улыбкой, хоть и не без сожаления о ценном подарке, со словами благодарности протянул часы пожилому хозяину. Но тут Йокка, понявший всю ситуацию, плавным движением опустил мою руку, жестом показал, что не нужно этого делать и полез за бумажником. Я возразил, но финн был крайне настойчив и уже вовсю объяснялся с хозяином "Фортуны", выясняя сумму нашего счёта, и, получив ответ, начал отсчитывать сумму. Тогда я предложил свои часы уже ему. Точнее не предложил, а, пожав ему руку и поблагодарив за столь благородный с его стороны жест, положил часы перед ним на стол. Тут подключился уже и Пааво, сказав, что я их невероятно обижу, если тот же час не надену свои часы обратно и буду продолжать возражать против того, что они нас угостили, проявив свойственное финнам гостеприимство. Я было подумал, что коли мы первые покинем стены этого чудесного, невероятно уютного и навеявшего столько тёплых воспоминаний домика, то я свои часы просто повешу на зеркало грузовичка двух столь любезных соседей по границе, но тут же передумал делать это, побоявшись тем самым и впрямь серьёзно обидеть их. Ещё минут пять мы все прощались с Пааво и Йоккой, жали им руки, благодарили за то, что они нас накормили и желали им и их стране никогда не столкнуться с адскими отродьями, к тому моменту уже расползавшихся по Тверской области, а может уже и гораздо дальше. В свою очередь мы пообещали, что сделаем с норвежскими властями всё возможное, чтобы в кратчайшие сроки дать техногенный отпор лютым тварям. На том мы и попрощались окончательно, сели по машинам и продолжили движение.

Уже через сорок минут после самого незабываемого за последние как минимум два года ужина, мы подъехали к финско-шведской границе. Мы с Дашей во время нашего автопутешествия 2008-ого года, по сути, этой границы-то и не видели, потому что плыли из Хельсинки в Стокгольм на пароме и, переночевав на нём, просто оказались в шведской Столице. Но я мог себе представить, что эта, сухопутная граница ничем не отличалась от всех других границ внутри Шенгена, которые я когда-либо видел. А были они все весьма номинальны. Подъезжая к границе можно было увидеть соответствующий дорожный знак, затем знак, предупреждающий о выезде из одной страны и въезде в другую, небольшое зданьице-таможню и небольшую площадку для остановки фур и грузовиков. Никаких шлагбаумов или военных, никаких препятствий для выезда из одной страны-участницы Шенгенского соглашения и въезда в другую не было и в помине! Теперь же граница между Финляндией и Швецией выглядела совершенно иначе. Уже на подъезде к контрольно-пропускному пункту ещё с финской стороны то слева, то справа виднелись множественные военные автомобили, патрули и укрепления. Перед нами ехало около пяти машин, также желающих попасть в Швецию. Перед нашей небольшой колонной вскоре показался опущенный шлагбаум, и трое людей в военной форме велели идущим впереди автомобилям остановиться. Затем последовала какая-то проверка документов, разговор водителей с военными, после чего по одной машине начали выпускать с территории Суоми. Вскоре очередь проверки дошла и до нас. На удивление, никаких вопросов нам особо не задавали, а лишь спросили о каком-то пропуске, видимо, о той самой бумажке, что дали нам на въезде в страну тысячи озёр. Шталенков протянул военному требуемую бумагу. Тот посветил в неё фонариком, попросил наши паспорта, сверил их с вписанными в бумагу сведениями и по рации велел кому-то поднимать шлагбаум.

— И всё? Мы можем ехать? — недоумённо спросил я, не поверив столь простую процедуру выезда из страны. Но пограничник меня, по всей видимости, не понял, потому что предыдущее общение на английском заключалось лишь в двух произнесённых им на английском заученных фразах: "Your permit" Ваше разрешение и "Your passpotrs" Ваши паспорта. Мой же вопрос поставил его в тупик и он, явно понявший, что на финском общаться с нами бесполезно, переспросил на шведском — втором государственном в Финляндии языке:

— Vad? Что?

Впервые в жизни в реальной ситуации мне пригодился шведский язык, который я несколько лет учил до "Конца", потому что очень хотел некогда уехать жить в Швецию. Я повторил свой вопрос, и финн, несколько ошарашенный тем, что я понял его "Vad", ответил, что им звонили с финско-российской границы и предупреждали о нас.

— Звонили? — у меня чуть челюсть не отвисла от услышанного. Дело в том, что последние два года "звонить" можно было только внутри здания, и я сперва даже не понял, что же ответил мне финн, не сумевши связать слово "звонили" с "финско-российская". Телефонная связь, функционировавшая до недавнего времени лишь в здании ФСБ на Лубянке, уже давно перешла в разряд истории, чего-то забытого.

— Да, звонили, проезжайте же уже, задерживаете остальных! — несколько нервно ответил мне пограничник, не понимая, чего же я ещё хочу от него, когда шлагбаум перед нами уже открыт. Мы выехали с территории Финляндии, а я всё никак не мог уложить в своей голове то, что в Суоми функционирует дальнемагистральная телефонная связь. Шведские пограничники долго расспрашивали нас о цели транзита через их страну, досконально изучили все наши официальные бумаги, документы, и довольно долго осматривали машины. Уж не знаю, чего они предполагали там найти, но час времени мы потеряли на пункте досмотра автотранспортных средств. Сильно насторожил шведов факт наличия у нас многочисленных единиц огнестрельного оружия, на которое, как ни странно, финны не обратили внимания, поскольку ехали мы ни откуда-то, а из России, где творится полнейший кошмар и, вдобавок, мы представляли правительственную делегацию. Продержав нас на границе в общей сложности без малого два часа, заставив нас показать даже те секретные данные, что мы везли на ноутбуке и, окончательно убедившись, что мы действительно едем для выполнения жизненно важной как минимум для всего континента миссии, пропустили нас. Надо отдать должное шведским пограничникам за то, что они детально описали нам состояние дороги, ведущей в Норвегию, и предупредили о паре перекрытых участков и путях объезда. Они даже вручили нам карту Швеции от 2011 года, на которой и пометили перекрытые участки и подсказанные пути объезда, так что мы, будучи теперь предупреждёнными, с лихвой должны были в пути компенсировать потраченное из-за повышенной бдительности шведских стражей границы время.

Дорога по Швеции ничем особенным не запомнилась, ведь ехали мы в кромешной темноте северной зимы, и лишь электрифицированные домики, то и дело встречавшиеся вдоль трассы, вселяли оптимизм и всё тот же настольгический трепет. Машин на трассе, также как и на территории Финляндии, было много. Даже ещё больше, чем там. И чем южнее мы продвигались, обогнув Ботнический залив, тем увеличивалось и количество автомобилей. Что в Швеции, что в Финляндии плотность населения в разы увеличивалась к югу и уменьшалась к северу. Это и не мудрено, ведь, чем севернее земли, тем менее они благоприятны для проживания, а в нынешних условиях и подавно. Но, несмотря на поздний час, навстречу нам то и дело проезжали грузовики и фуры, везущие, как мы теперь могли догадываться, всяческое оборудование к "линии жизни". И их поток нисколько не уменьшался даже глубокой ночью.

Когда было уже далеко за полночь, температура воздуха за бортом снизилась до минус восемнадцати по Цельсию; в машине же было очень тепло и уютно. Я взглянул на датчик уровня бензина. С момента заправки в Финляндии мы сожгли ровно половину бака. Нам повезло, что в тех краях, где мы ехали, по всей видимости, ещё не было обильных снегопадов. Дорога хоть и была весьма заснежена и требовала от водителя огромной концентрации внимания, но вполне проходима. Через какой-то месяц, может раньше, проехать по ней без идущего впереди грейдера будет, скорее всего, невозможно. Даша не спала, а сидела с разложенной на коленях картой, подаренной нам шведскими пограничниками, и то и дело сверялась с встречающимися вдоль дороги указателями. Когда на часах было час двадцать восемь ночи, до Осло оставалось ещё как раз полпути. Во время очередной технической остановки, оба наших экипажа единогласно решили на сон не останавливаться, а ехать до "победного", чтобы к утру быть уже на месте. И мы ехали всю ночь, коротая время и борясь с подступающим сном музыкой и беседами. Разговаривали мы, конечно же, о том, кто как видит исход печальных событий, гадали, что ждёт нас впереди, говорили и о смысле жизни, и о вечности, и о вселенной. За разговорами время действительно пролетало незаметно. Очередная Дашина сверка — до шведско-норвежской границы в районе никому до этого неизвестной норвежской деревушки Лиллебу (Lillebo) всего чуть менее шестидесяти километров. Спустя минут сорок показался и указатель "Sverige-Norge", оповещающий о приближении к границе. Удивительно, но пересечение границы между Швецией и Норвегией заключалось лишь в смене названия государств на здоровенных щитах, отстоящих на пятьдесят метров друг от друга. Не было ни контрольно-пропускных пунктов, ни пограничников, ни каких бы то ни было формальных атрибутов границ двух скандинавских стран, кроме лишь упомянутых щитов с названиями оных. Видимо, поток желающих нелегально переселиться из Швеции в Норвегию не был столь существенным, сколь был аналогичный поток рвущихся из Финляндии в Швецию и, тем более уж, из России в Финляндию. Да, многое изменилось за прошедшие два года! И неудивительно, что шведы в новых реалиях решили закрыть государственные границы с Финляндией, в которой уже и без того нашло своё пристанище большое число нелегалов из России. Так или иначе, но отношения между Норвегией и Швецией, как можно было догадаться по опыту пересечения границ, были куда более открыты и похожи на те, что были "до". Было без малого пять утра, когда мы подъезжали к Осло. Нам повезло, что мы успели проскочить длинный участок северной трассы до метели, которая вдруг разыгралась уже на подъезде к Норвежской столице. Мы плелись как черепахи, потому что видимость из-за обильного снега и ветра была практически нулевая. Мы проехали пределы внешнего кольца — автомобильной магистрали, опоясывающей Осло на подобие МКАДа. Теперь, когда мы въехали в норвежскую Столицу, а бензина у нас едва ли оставалось и на сотню километров (у Гелендвагена, вероятно, несколько больше из-за большего объёма бака, но в любом случае уже весьма немного), нам было совершенно неизвестно, куда конкретно нам было нужно держать наш оставшийся, уже совершенно незначительный, путь. Я чувствовал, что через какой-то час, полтора максимум, мы каким-то образом да найдём искомое ведомство, и уже наконец-то ляжем спать, ведь сил практически не оставалось…